Выпуск: 565, Раби уль-ахир 1440 г.

Категория: Религия

Бахауддин Мухаммад Накшбанди аль-Бухари является одним из величайших алимов, имамов Накшбандийского тариката, шейхом, благодатью которого вливается свет познания Аллаха ﷻ в сердца людей. Он родился 14-го числа месяца Мухаррам в 718 году по хиджре (1318 г. по григорианскому календарю) в селении Касру Хиндуван (что означало «дворец индусов»), которое впоследствии стали называть Каср уль-‘Арифан («дворец познавших Аллаха ﷻ»). Село было расположено на расстоянии одного фарсаха (мера длины) от Бухары.

ед святости и свет (нур) благородства. Его мать рассказала: «Когда моему сыну было четыре года, он указал на корову и сказал, что она родит телёнка с белой звёздочкой на лбу». Через месяц корова родила такого телёнка, как описал Мухаммад Накшбанди. Его дедушка испытывал огромную любовь и уважение к шейхам – людям, познавшим Аллаха ﷻ, – и был связан с ними.

 

И всякий раз, услышав про авлия (приближённые любимцы Аллаха ﷻ), он приводил своего внука к ним и просил их сделать ему ду‘а (мольбу). Вначале тарикатским наукам его обучил Мухаммад Баба Саммаси f, потом юноша продолжил обучение у преемника своего первого учителя – Сайида Амира Кулали f.

 

В действительности он был «увайсом», который воспитан душой (равхани) мавлана ‘Абдуль Халика Гудждувани f. Сам шейх Бахауддин   рассказывал: «После шейха Сайида Амира Кулали  я находился под воспитанием мавляны ‘Арифа Дик Карани   в течение семи лет, затем перешёл под воспитание мавляны Кусам шейха f. Однажды во сне я увидел шейха Хакима Ата f, который был одним из крупнейших турецких шейхов, и он завещал мне быть сподвижником другого шейха. Когда я проснулся, то в моей памяти сохранился его образ.

 

Я рассказал об этом видении своей праведной бабушке, и она сказала мне: «О мой внучек! Будет для тебя от шейхов тюрков счастливый удел». Я не переставал искать встречи с этим наставником, пока не встретил его в Бухаре. Я познакомился с ним, его звали Халил. Сразу же после нашей встречи я не смог добиться его дружбы. По возвращении домой меня не покидали мысли об этом благородном человеке.

 

К вечеру, перед заходом солнца, ко мне пришёл некий человек и сказал, что дервиш Халил  хочет встретиться со мной. Я немедленно принял этот дар приглашения и поспешил к нему. Когда я удостоился чести встретиться с ним, то сразу же захотел сообщить о том видении. Он сказал мне по-тюркски: «Я знаю, что ты видел. Нет необходимости в разъяснении».

 

Моё сердце переполнилось симпатией к нему. Благодаря дружбе с ним я погрузился в великолепные состояния (ахвал). Жители Ма вараа ннахра (историческое название Центральной Азии) назначили его своим султаном. Я не переставал сопровождать его и даже в дни его правления испытывал погружение в великие состояния (ахвал). В моём сердце усиливалась любовь к нему.

 

А он усиливал свои старания по моему воспитанию, развитию моих состояний (ахвал) и проявлял искреннее участие в моей судьбе. В течение шести лет – периода его правления – я не переставал сопровождать моего шейха. В глазах людей я был человеком, преданно выполнявшим все требования шейха. Находясь в состоянии уединения (халват), я был отрешённым от всего мирского и полностью, без остатка посвятил себя дружбе с шейхом Халилом f.

 

Он часто в присутствии своих избранных (хавасс) сподвижников говорил: «Всякий, кто прислуживает мне из желания добиться довольства Аллаха ﷻ, станет великим человеком для людей». Я прекрасно понимал, о ком он говорит и что этим хочет сказать. Но через некоторое время он лишился власти, и всё изменилось. В мгновение всё – величие царства, слуги и свита – пошло прахом. Всё это усилило во мне желание быть отрешённым от мирского, избегая занятия мирскими делами. Я вернулся в Бухару и поселился в Зайюртуне».

 

Бахауддин Накшбанди   трижды совершил хадж – паломничество в Мекку. Во время последнего хаджа он посетил г. Мерв и прожил там некоторое время. Затем переехал в Бухару и жил в селении Каср 
аль-‘Арифан. Слава его как наставника распространилась во все стороны. Всю свою жизнь Мухаммад Накшбанди   пользовался только дозволенным (халяль). Он говорил, что для суфиев стремление к богатству является греховным.

 

Основой Накшбандийского тариката является познание Аллаха ﷻ, стремление достичь довольства Аллаха ﷻ  и поминать Его скрыто, сердцем. В связи с этим он говорил: «Мюрид – это тот, чьё скрытое воюет, а явное находится в согласии». То есть мюрид ведёт войну с собственным нафсом (эго), очищая сердце от сомнений и вместе с тем не давая знать другим о своём состоянии.

 

Когда шейха Бахауддина  попросили показать чудеса, он ответил: «Наше хождение по земле наряду с наличием всех этих грехов – лучшее из чудес». Шейх Бахауддин (да будет свята его душа) рассказывал: «Шейх Абду Сагид ибн Абу аль-Хайр   говорил, что для мюрида лучше реже посещать своего шейха, но постоянно держать его в сердце, чем постоянно пребывать у шейха, но при этом не имея в сердце искренней любви к нему».

 

Шейх Бахауддин  говорил: «Люди Аллаха ﷻ (суфии) несут бремя и тяготы людей, чтобы те благодаря им (суфиям) очистились и заслужили честь сблизиться с авлия Аллаха ﷻ (приближённые Аллаха ﷻ). Нет ни одного авлия, на сердце которого не направлен взор Аллаха ﷻ, независимо от того, знает об этом суфий или нет. Всякий, кто встретит подобного суфия, удостоится благословенной благодати от этого божественного взора».  

 

Из наставлений шейха бахауддина f: «Необходимо, чтобы обучение исполнению зикра [зикр талкин] проводил совершенный наставник (муршид) с целью достичь реального результата от обучения зикру». «‘Азизан, то есть наш сейид шейх ‘Али Рамитни, владел двумя способами зикра – зикр джахри (громкий зикр) и зикр сирр (зикр хафи, тайный, произносимый про себя). Я выбрал из них зикр сирр, потому что этот вид зикра более сильный и более подходящий для последователей моего пути».

 

«Наставник (муршид) должен знать состояния (ахвал) мюрида в прошлом, настоящем и будущем времени, чтобы суметь воспитать его должным образом. Мюрид тоже должен контролировать своё состояние (хал) во время общения с одним из возлюбленных Аллаха ﷻ [шейхов]. Затем мюрид должен сравнить период своего сопровождения шейха с прошлым периодом своей жизни.

 

Если мюрид обнаружит в себе изменение и переход в сторону совершенства, то пусть он сделает общение и дружбу с этим шейхом своей обязанностью и долгом». Один крупный учёный Бухары спросил шейха Бахауддина (да будет свята его душа): «Каким образом достигается хузур (смиренность) во время намаза?» Он ответил: «Для этого раб Аллаха ﷻ должен употреблять дозволенную пищу (халяль), помнить об Аллахе ﷻ не только в намазе, но и вне его, во время омовения и произнесения вступительного такбира (Аллаху Акбар)».

 

Он часто повторял: «Если мы будем обращать внимание на недостатки друзей, то останемся без них. Мюрид, находясь в одиночестве, не может делать того, что он не делает при людях, то есть он должен вести себя так, как будто Аллах ﷻ постоянно наблюдает за ним (в состоянии ихсана). Чтобы постичь мой тарикат, мюрид должен стараться следовать указаниям своего устаза – духовного наставника».

 

К шейху Бахауддину  часто приходили гости, и он ел вместе с ними, не давая им знать о посте. Он говорил: «Когда сподвижники Пророка ﷻ посещали друг друга, они не расставались, не поев хотя бы немного. Из адабов поста является сокрытие того, что ты постишься». Также он говорил: «Злоба в тарикате считается большим грехом. На горе Лубнан, говорят, есть маленький цветочек, семена этого цветка настолько малы, что их не может видеть человек даже с самым хорошим зрением.

 

Нанёсший мусульманину обиду размером с это семечко не является последователем моего тариката, если он не попросит прощения и не покается». Мухаммад Накшубанд семь лет пас скот, заботился о скотине, кормил и поил её. В течение следующих семи лет ремонтировал дороги. Он был очень гостеприимным, почитал своих гостей, расспрашивал их обо всём, интересовался их трудностями, проблемами.

 

Он не был чужд бедным и бедности, учил своих сподвижников не стремиться к богатству и зарабатывать только дозволенную (халяль) еду, ссылаясь на слова Пророка Мухаммада ﷻ, который говорил, что поклонение Аллаху I состоит из десяти частей: девять из них – это зарабатывание пищи халяль, а десятая часть – все остальные виды поклонения Аллаху ﷻ. Своими благословенными руками он готовил пищу для бедных своих учеников, и прислуживал им за столом.

 

Если они собирались вместе для принятия пищи, он призывал их находиться в состоянии хузура (смиренности перед Всевышним). И всякий раз, когда кто-нибудь из них хотел съесть кусок пищи, не думая при этом об Аллахе ﷻ, шейх выводил его из этой забывчивости по отношению Аллаху ﷻ. Шейх Накшбанди  часто повторял: «Тот, кто не увидит себя ниже Фир‘авна (Фараона), не является моим последователем».

 

Шейх ‘Аляуддин ‘Аттар f, рассказывал: «Когда приблизился час смерти шейха Бахауддина  мы читали суру «Ясин» из Корана. Когда мы дошли до половины суры, ослепительно засияли лучи света. Мы были заняты чтением прекрасных слов Аллаха ﷻ. После этого он перестал дышать». Шейх умер во вторник, ночью, третьего числа месяца Раби ‘уль-Авваль 791 года хиджры (1389 г. григорианского календаря) в возрасте 73 лет.

 

Он был погребён в саду на месте, которое он сам заранее указал ещё при жизни. Его последователи соорудили большой купол над его могилой, разбили сад и построили большую мечеть. Многие правители израсходовали большие богатства и приложили много усилий в заботе о его наследии. До сих пор его могила остаётся местом, посещаемым людьми для получения благодати.

 

Люди радуются, ступая по земле, где когда-то ходил он. У шейха Бахауддина было много верных халифов. Самым величайшим шейхом, к которому перешла благодать этой благородной цепи, идущей от Посланника Аллаха ﷻ, является сайид, шейх ‘Аляуддин ‘Аттар f. Да не лишит нас Всевышний благодати сайида Бахауддина Мухаммада Накшбанди   и всех его праведных последователей. Амин!

 

МАТЕРИАЛ ПОДГОТОВИЛ 
АДИЛЬ ИБРАГИМОВ