Выпуск: 671, Шавваль 1444

Категория: Социальная

Помню, когда много лет назад написал статью, где упоминались трагические события в истории армянского народа, в социальных сетях сразу появилось много жёстких и осуждающих комментариев армян.

На самом деле лейтмотивом заметки было то, что во Франции принят закон, который запрещает обсуждать тему «геноцида армян», и за нарушение этой нормы грозит уголовное преследование. Я же тогда попытался выразить недоумение из-за ограничения свободы слова страной, которая учит остальных толерантности, демократии и всему передовому. В этой плоскости стандарты неизменно двойные, поэтому адекватная полемика вряд ли возможна, что оборачивается навешиванием ярлыков, оскорблениями. Ну да Бог с ними, французами.

Однако косвенно задетая тема была болезненно воспринята некоторыми представителями армянской интеллигенции. Наверное, не будет поздно сказать, что вы меня неправильно поняли, дорогие друзья. Я не выражал мнение какой-либо стороны, не делал выводов, не радовался горю и недругом точно не был. Более того, у меня, напротив, были и остаются очень дружеские отношения со всеми армянами, которых я знал, встречал в своей жизни.

Понимаю, что боль той раны столетней давности не заживает, будоражит память и печалит сердца потомков. Достаточно послушать игру на дудуке, чтобы понять всю глубину скорби, лишений, потерь, которые не раз переживал за свою многовековую историю древний армянский народ.

Родственники

…В 1980-м году мой отец по профсоюзной путёвке попал на лечение в санаторий города Трускавец. Там, как полагается, стал знакомиться с товарищами по процедурам: русским и армянином. Когда отец представился, русский в ответ назвал своё имя, а армянин встал и ушёл. Ничего не сказал, ничего не объяснил. Отец долго думал, почему так произошло, и (как любитель истории) пришёл к выводу, что дело было в его имени – Абдулгамид. Так звали и турецкого султана – Абдулгамид II, при котором и случились те страшные события. Никаким боком не причастному к беде народа, более того, человеку интернациональному, отцу это было неожиданно. А ведь он близок к армянам, среди которых даже есть родственники, хоть и не по крови. Жаль, что его санаторный сосед этого не узнал.

Дед отца в 20-х годах прошлого века приютил в своей семье и воспитал как своего сына одного мальчика, который каким-то образом оказался у них в селе. В Хасавюртовском округе (который раньше входил в Терскую область) было немало поселений с кварталами армянских и еврейских торговцев, ремесленников. Так, осиротевший мальчик из армянской семьи потерялся и попался на глаза моему прадеду. Мальчику дали имя Ибрагим, нашу фамилию, воспитали, позаботились об образовании, женили. У него была большая семья из семи детей. Потомки Ибрагима живут в селе, своим трудолюбием и добрым отношением к окружающим заслужили всеобщее уважение. Такие вот есть у нас родственники: на нас внешне не похожие, но одного с нами языка, уклада жизни, обычаев.

Друзья

В школе у меня был друг Армен Адамян; жаль, потом он переехал и живёт сейчас в Армавире, строит дороги. Кучерявый, с большими умными глазами, Армен был отличником, но далёким от спорта и физической культуры учеником. Некоторые задиристые ребята пытаются за счёт тех, кто слабее, показать свою силу и значимость. Но в нашем классе таким комплексам дорогу не давали и Армена никто не обижал. С прекрасным чувством юмора, добрым отношением и, конечно, безотказной помощью в делах дробей и формул, наш одноклассник ходил с нами на море, болел за нас, когда играли в футбол двор на двор, радовался голам громче других.

У нашего Армена был волшебный дедушка, аксакал и самый уважаемый человек нашего края. Мы его так и называли: «дедушка Армена». Подтянутый, худощавый фронтовик, неизменно в сталинской фуражке и аккуратном пиджаке, в кармане которого всегда находилась чудесная конфетка для любого малыша. Эта сладость была вдвойне вкуснее от его широченной доброй улыбки. Он работал садовником в детском саду вместе с моей мамой. Она до сих пор вспоминает его доброту и заботу. «Доченька, если что-то нужно, ты мне скажи», – предлагал он ей помощь в приобретении дефицита из магазина для участников Великой Отечественной войны.

А по выходным папа Сурена из соседнего подъезда катал всю ребятню нашей пятиэтажки на стареньком «Виллисе» с открытым верхом: у всех полные штаны радости, как будто на орбите побывали. Мы были дружной ватагой юных махачкалинцев с Троллейбусного парка (так назывался наш район). Прекрасные времена, когда никто никого никак не делил, и дружили, если были похожи характеры, совпадали общие увлечения.

В нашем дворе ещё жила интеллигентнейшая семья Саркисян. Их дедушка даже был делегатом XXVII съезда КПСС, а младший сын Эдик дружил с моим братом, часто бывал у нас. Однако, как это иногда случается в высококультурной среде, бунтарь Эдуард втянулся в плохую компанию и выбрал криминальную стезю. Талантливый, шустрый, отзывчивый парень был. Мог бы отучиться, получить хорошую профессию. Но, увы, разбил чаяния и надежды своих родителей. Они потом продали квартиру, куда-то уехали. Всем двором переживали за них.

Учителя

Не могу не вспомнить учителя труда Семёна Андреевича Багдасаряна. Мастер на все руки, он обучал нас работе с деревом и практически руками школьников преобразил нашу тогда новую школу. Он научил нас делать стенды, агитплакаты, растяжки к праздникам, красиво расписывать лозунги и транспаранты. А также он обладал «секретной» техникой делать из обычной бумаги «мраморные» стены. Причудливо перемешанные в особом растворе разноцветные краски помогали делать «мрамор» самых разных расцветок, и издали казалось, что стены облицованы изумрудным или красноватым камнем из карьера. Наше поколение благодаря таким наставникам домашние мелочи делает сама и не нуждается в услуге «Муж на час».

После учёбы, совмещая работу в редакции, я устроился на ночную смену в типографию, где познакомился с ещё одним удивительным человеком. Геннадий Багдасаров был начальником печатного цеха и большим специалистом своего дела. Ему приходилось много работать и часто задерживаться допоздна. На нём была не только семья – жена и дети, он также помогал двум взрослым сёстрам. Не имея своего угла, живя на квартире, Гена всё равно делился с ними, помогал чем мог, поддерживал их. От него я никогда не слышал жалоб на трудности, нехватку денег. Оптимист и трудяга, он был не по годам мудрым мужчиной. Называл вещи своими именами, при этом никого не обижал, умел находить нужные слова в общении. Всегда готовый помочь советом и делом, Гена часто отвозил, привозил людей на своей машине. Он был немного старше, и мне посчастливилось многому научиться у Гены. Такие люди живут по принципу из мультика киностудии «Арменфильм» про «доброго» Э-эха и Масленицу: делай добро и бросай его в воду. Тот самый призыв, которым следуют верующие: сделал добро и забыл про него. К сожалению, Геннадий рано умер, оставив о себе хорошую память.

Такая же добрая память осталась обо всех представителях этого мудрого, братского народа, с которым сводила меня жизнь.

Азиз Мичигишев