Выпуск: 588, Раби уль-Ахир 1441 г.

Категория: Актуально

На вспотевшем от пара окне хрупкими, но безумно красивыми крыльями билась откуда-то залетевшая бабочка. Она поднималась по стеклу и тут же спускалась, нигде не находя выхода. Вскоре крылья её намокли, лапки перестали двигаться; обессилевшая и отчаявшаяся, она тихо села на подоконник, ожидая своего часа. А может, она ждала помощи?

Кавсарат любила наблюдать за всем живым и размышлять. Глядя на эту бабочку, она чувствовала, как её сердце переполняют любовь, жалость и милосердие к этому маленькому беззащитному созданию. – Вставай, милая, лети... Здесь ты погибнешь. Лети на волю, туда, где тебе и положено быть. – Женщина приоткрыла окно и слегка подтолкнула незваную гостью к выходу. Бабочка тут же расправила крылья и упорхнула. Мысли матери прервал странный шёпот за её спиной.

 

– Уф-ф-ф, как вы меня напугали! Вы чего тут шушукаетесь? – Кавсарат удивлённо взглянула на дочерей, неуверенно поправляя сидевшие на носу очки.

 

– Мам, мы это... У нас к тебе очень... очень серьёзный разговор... Пожалуйста, ответь нам честно. – Первой разговор решила начать Лейла. Это был решающий момент, когда жизнь могла поделиться на «до» и «после». Больше всего она боялась услышать от матери те самые слова, которые ей шепнули на ухо в школе. Неужели... Неужели они были не родными в этой семье? А сёстры ли вообще они с Муи?

 

– Что за собрание? Покушать есть чтонибудь? – Разговор девочек с матерью прервал отец, который собирался уезжать в командировку на две недели.

 

– Кавсарат, мне скоро выходить, вещи погладила? Девочки переглянулись и ушли в свою комнату, решив ненадолго отложить разговор. – Слушай, может, и не стоит ничего говорить маме? Я же говорю тебе, ерунда это всё. Мама расстроится и будет переживать, что мы поверили. – Лейлашка вытащила из шкафа семейный альбом.

 

– Смотри, вот я, мне здесь несколько месяцев. А тут чуть больше. А тут вот ты, маленькая. А это мы вместе, видишь? Значит, мы тут родились и выросли. У-у-уф, и как только я повелась на эту чушь? Муи смотрела альбом. И с каждой новой фотографией хмурила брови всё сильнее, словно пытаясь собрать развалившийся в голове пазл воедино

 

. – Да... всё верно... мы тут маленькие, и фотографии почти с рождения. Но ведь на этих нескольких детских фотографиях не наш дом? Смотри, эта стена, а вот тут дверь, вон там на фото стоит шкаф; ничего такого не было ведь в этом доме. Девочки хмуро переглянулись.

 

На следующее утро отец рано уехал в командировку. Кавсарат проводила его и пошла готовить завтрак детям. Она решила зайти в комнату девочек и немного полюбоваться тем, как мило спят её любимые ангелочки. В комнате царил полумрак, однако Кавсарат сразу увидела лежавший на полу фотоальбом. Он был открыт на странице с детскими фотографиями девочек.

 

Кавсарат застыла на месте, вспомнив вчерашний прерванный разговор на кухне, потом тихо подняла альбом с пола и положила обратно в шкаф. Женщина задёрнула шторы ещё плотнее и быстро вышла из спальни, не разбудив девочек. В то утро она быстренько одела сына и тихо вышла из дома пораньше. Вечером, сидя на кухне, Кавсарат решала кроссворды, делая вид, что это самое важное занятие в её жизни и отвлекать её нельзя ни в коем случае. Лейлашка заварила чай и поставила три кружки на стол.

 

– Мам, попьем? – Нет, дочка, извини. Что-то голова раскалывается. Очень скачет давление последнее время. Вы пейте, а я пойду полежу. Кавсарат встала из-за стола и ушла к себе в комнату.

 

– Муи, мне кажется или мама нас избегает? Муи молча посмотрела на сестру и, разводя руки, тихо сказала:

 

– Наверное, показалось. Так шли дни. Кавсарат с каждым днём действительно выглядела всё хуже и хуже. Девочки стали замечать, что мама стала пить таблетки от головной боли практически каждый день. И были очень обеспокоены её состоянием. Никакие уговоры девочек не действовали на Кавсарат: она не желала пойти к врачу и начать лечение. Однажды ночью, когда все уснули, Кавсарат села читать Коран. Завершив чтение, она подняла руки в мольбе. И вдруг услышала странный шорох за спиной.

 

– Мам, не спишь? – Муи появилась на кухне очень неожиданно. Рука Кавсарат дрогнула. – Муишка... Дочка, ты почему не спишь?

 

– Мама, я не сплю нормально уже месяц. Мама, пожалуйста, скажи мне правду. Мы ваши дети? Мы вам родные? Я и Лейла. Только честно, мама. Кавсарат побледнела и обречённо откинулась всем телом на кресло. Губы женщины обиженно сомкнулись. На лбу появилась испарина.

 

Ей предстоял очень неприятный разговор, к которому, как оказалось, она была совершенно не готова. Кавсарат не стала делать вид, что ей плохо и разговор лучше отложить. Она привстала, немного походила по комнате, потом снова села в кресло, тяжело подперев руками подбородок.

 

– Мама, только не нервничай, я тебя прошу. Просто скажи, да или нет. Муи не хотела делать матери больно, хотя больнее всего в этот роковой момент было именно ей. Драматичнее всего ей казалось то, что Муслим мог оказаться родителям родным по крови: она и так всегда ревновала маму к нему, считая, что он получает больше внимания, чем она.

 

Но вместе с тем её утешала мысль, что Лейла могла оказаться ей родной сестрой. Она понимала, что если бы это всё было неправдой, мать просто удивлённо раскрыла бы глаза, поругала бы ее, посмеялась и сказала, что это всё чушь несусветная. Однако мама молчала. И в этом молчании было столько слов, что Муи, конечно же, всё уже поняла и сама. – Я не думала, что когда-нибудь найду в себе силы сказать тебе это.

 

Мы с отцом очень много раз обсуждали этот вопрос... говорить вам правду или нет. И решили, что не будем разбивать ваши сердца, ведь вы для нас всё равно всегда были, есть и будете самыми любимыми, самыми родными нашими дочерьми. Вы... Наши частички, наши кровинушки. Мы с вами родные души... Мы – семья... Муи заметно побледнела. Вслед за пальцами нервно задрожал подбородок.

 

– Мама... Я так люблю тебя! Это не может быть правдой...

 

– Губы девочки едва шептали какие-то слова, которые приходили на затуманенный горем ум. – Муи, пожалуйста, скажи мне, кто тебе это рассказал? Откуда ты узнала правду? – Однажды на переменке я вернулась в класс, чтобы забрать с парты телефон.

 

Но, тихонько открывая дверь, я услышала своё имя. Классная руководительница обсуждала нас с Лейлой с математичкой. Одна из них сказала: «Муи Алиева из нашего класса тоже приёмная, представляешь... Ни она, ни старшая не знают. Я считаю, это неправильно, вот так скрывать от детей...» и т.д.

 

С тех пор я не могла ни есть, ни пить, ни спать. Мне так больно, мама... Муи обняла мать и тихонько заплакала. Кавсарат решила отругать учителей за раскрытие их семейной тайны. Однако утром она проснулась с мыслью, что всё, что происходит, к лучшему.

 

Быть может, и в этом есть какая-то польза, о которой её переполненная мыслями и эмоциями голова сейчас не догадывается? Ведь всё происходит по воле Всевышнего. Кавсарат решила не спешить с выяснением отношений, чтобы принять правильное решение.

 

Спустя несколько дней Муи рассказала всю правду сестре. Реакция Лейлы оказалась совершенно непредсказуемой: боевая, самоуверенная и при этом довольно рассудительная на вид, она сперва уткнулась в подушку, как маленький беззащитный котёнок. Потом начала кричать, что никогда не простит родителей за «всё это», обвиняя их в том, что её с сестрой разлучили с родными родителями и испортили им жизнь.
(Продолжение следует)

САФИЯ МУСАЕВА