Мусульманские учёные исследуют чудеса природного мира
В Исламе у науки есть два взаимосвязанных пути в преследовании и применении знания. Наука исследует и стремится сформулировать как можно точнее: (1) основополагающие принципы и практику поклонения Аллаху ﷻ и (2) характеристики созданного природного мира и то, как это знание может повлиять на состояние человека и человеческие начинания.
Основываясь на научных исследованиях поколений, предшествовавших Исламу, великие новаторские мусульманские учёные, такие как Абу Али аль-Хасан ибн альХайтам (905–1040), Абу Муса Джабир ибн Хайян (722–804), Абу Райхан аль-Бируни (973–1048), Абу Али аль-Хусейн ибн Абд Аллах ибн альХасан ибн Али ибн Сина (980–1037) и Мухаммад ибн Муса аль-Хорезми (750–850), сделали трансформационные открытия в областях астрономии, физики, химии, медицины, математики и многих других.
В этот золотой век Ислама эти ранние учёные, вдохновляемые чувством удивления порядком и разнообразием Божьего Творения, были эрудитами (polymaths), которые переплетали исследования во многих аспектах естественного мира со стремлениями наилучшим образом сформулировать наше понимание исламской веры и её предписаний. Исламская наука и систематическое стремление к знаниям (поддерживаемое учебными заведениями медресе и библиотеками) оказали значительное влияние на средневековую Европу в основном благодаря энергичной мусульманской цивилизации в Андалусии.
Хотя монгольские нашествия XIII века и их последствия оказали влияние на масштабы и темпы научных исследований в центральных районах Ислама, такие усилия не прекратились. Прежде чем европейская наука возродилась в эпоху Возрождения, мы видим, например, Улугбека (Мирза Мухаммад Тарагхай ибн Шарух. 1394–1499), внука Амира Тимура, который занимался обширными астрономическими исследованиями в своей обсерватории в Самарканде (он был признанным европейскими учёными в качестве члена «пантеона» мировых астрономов). Во всём исламском мире науку постоянно старались применить к технологическим решениям практических, утилитарных проблем.
Как и в первые дни Ислама, между цивилизациями и культурами продолжалось перекрёстное «оплодотворение». В XVIII веке, когда Европа запустила в рост технологические и производственные достижения, которые мы теперь знаем как промышленную революцию, и укрепила свою колонизацию в значительной части исламского мира, Османская империя всё больше стала обращаться к европейскому континенту за научно-техническим вдохновением и руководством.
Мусульманские достижения в науке были омрачены историческим и социальным влиянием Запада. В течение некоторого времени мусульмане-естествоиспытатели действительно стали играть меньшую роль, и изучение религиозных наук доминировало во внутренних мирах консервативных общин. В конце концов, как это ни парадоксально, к концу XIX века образовательные достижения в педагогике на Западе повлияли на педагогику в консервативных мусульманских обществах (мусульманские джадидисты – воспитатели царской России), которые стимулируют новые направления исследования для молодёжи и возможности разрушать колониальный шаблон. Мусульмане изучали научные дисциплины на Западе и в западных институтах в колониальном мире.
К середине XX века сформировался «кадровый состав» мусульманских специалистов с «западным образованием». В процессе его формирования СССР также сыграл значительную роль. Распад колониального мира после Второй мировой войны обеспечил новые возможности для мусульманских учёных, позволяющие активно взаимодействовать со своими коллегами на Западе и в их новых независимых странах.
Поколение мусульманских учёных 1930-х и 40-х годов произвело значительное число мировых лидеров в естественных науках, включая трёх нобелевских лауреатов. Это Мухаммад Абдус Салам (1926–1996) – нобелевская премия по физике (1979); Ахмед Зевейл (1946–2016) – нобелевская премия по химии (1999); Азиз Санкар (родился в 1946 г.) – нобелевская премия по химии (2016).
Двое из этих учёных, Абдус Салам и Ахмед Зевейл, оставили личные письменные свидетельства в поддержку обучения, присущего Исламу, которому они приписывали свои научные успехи.
Абдус Салам вырос в Пакистане в среде Ахмадийя или Бадавии тариката, к которому его сообщество присоединилось. Основателем тариката был марокканский шейх аль-Сайид Ахмад аль-Бадави (1199–1276), который жил и умер в Танта, Египет. Абдус Салам считал свою религию фундаментальной и неотъемлемой частью своей научной деятельности.
Он написал: «Священный Коран предписывает нам размышлять над истинными законами природы Аллаха ﷻ, однако то, что наше поколение имеет привилегию взглянуть на часть Его замысла, является щедростью и благодатью, за которые я благодарю смиренным сердцем». Во время своей речи на принятии Нобелевской премии по физике Салам цитировал Коран: «Вы не видите, при создании Всемилостивого какоголибо несовершенства возвращаете свой взор, видите ли вы какую-либо трещину? Затем возвращайте свой взор снова и снова, ваш взгляд возвращается к вам ослеплённым, измученным» [67:3–4]. И он заявил, что «это, по сути, вера всех физиков; чем глубже мы стремимся, тем больше наше волнение и глубже наше удивление, тем больше ослепления для нашего взгляда».
В то время как Салам вырос в среде тариката Бадавия, Ахмед Зевейл вырос в среде ученика альБадави, шейха аль-Сайида Ибрахима аль-Десуки (1255–1296), другого великого египетского шейха, который прожил всю свою жизнь в городе, недалеко от того места, где был похоронен аль-Бадави. Мемуары Зевейла особенно поучительны в атмосфере социального уважения к учёбе, в которой он вырос. Прочитав его слова, вы почувствуете, что вернулись в прошлое, словно услышав откровение от ведущего учёного золотого века Ислама!
«Я очень горжусь системой ценностей, которую дал моей семье, и тем, как я вырос в Египте как мусульманин, – писал он. – С нашей малостью во Вселенной в целом я помню важную роль веры и учёности. Хотя я обеспокоен несправедливостью в современном мире, я оптимист. Я считаю, что с помощью силы знания и рационального мышления мы можем – и должны – наводить мосты между человеком, между культурами и между народами».
Зевейл вспоминает: «Значимость Десука, в котором я вырос, заключается в том, что у него есть духовная глубина. В центре города находится мечеть Сиди Ибрагима аль-Десуки, который был египетским учёным, суфием и учеником другого знаменитого суфия Ахмада аль-Бадави. Мечеть была очень важна в моей жизни, потому что она определила моё раннее детство. Когда я оглядываюсь на свою жизнь, понимаю, что эта мечеть была центром учёности для меня в юном возрасте. Под этим я подразумеваю, что мы ходили в мечеть учиться, что является традиционным в Исламе.
Мечеть предназначена не только для молитвы, но и для получения знаний. У этого места есть особенная святость; красивая, просторная архитектура куполов, колонн и минаретов излучает силу и вызывает уважение. Мечеть была неким особым «магнитом», сплачивающим людей, благодаря чему все работали и жили вместе в гармонии. Моральное и этическое влияние мечети создало простую и защищённую среду, которая также была захватывающей. Я живо вспоминаю закат в месяц Рамадан, когда люди спешили домой, слыша за плечами спокойный звук молитвы, и все магазины закрывались для ифтара незадолго до того, как пушечный выстрел обозначал для нас время, когда можно было поесть».
«Нас, молодёжь, привлекал, а не отталкивал такой институт веры, и лидеры мечети постоянно поощряли учёность. Мы видели учёность в мышлении и анализе, и нам неоднократно говорили об основополагающей роли науки и знания в нашей жизни. В конце концов, нам говорили снова и снова, что первое сообщение от Всевышнего, открытое Пророку ﷺ, начиналось со слова “Икра!” (“Читай!”)».
Следующее поколение учёных со всего исламского мира продолжает опираться на наследие таких предшественников, как Салам, Зевейл и Санкар, подкреплённое вечными исламскими ценностями. Их, этих предшественников, много. Хотя их деятельность и достижения могут быть – пока что – недостаточно известны и оценены широкой общественностью, они широко признаны международным научным сообществом.
ГАЙ ПЕТЕРБРИДЖ
ПРОФЕССОР, СПЕЦИАЛИСТ ПО КУЛЬТУРНОМУ НАСЛЕДИЮ И ИСТОРИИ ИСЛАМА, АВСТРАЛИЯ